В нашем сознании одиночество – синоним брошенности, ненужности. Человека, у которого множество друзей, близких, родственников, но который при этом не имеет пары, мы все равно называем одиноким. Почему же мы придаем такое значение поиску второй половины? Может быть, это просто модель, навязанная обществом, которое хочет всех контролировать и втиснуть в определенные рамки – естественные человеческие потребности? О том, почему нехорошо человеку быть одному, беседуем с настоятелем Петропавловского храма Саратова игуменом Нектарием (Морозовым).

Любой человек по природе своей одинок

Инна Самохина, ведущая: Поиск второй половинки – это, можно сказать, генеральная линия жизни человека. И так было во все времена. Почему? Это инстинкт размножения или наилучшая, наиудобнейшая форма выживания в социуме, или какая-то базовая душевная потребность?

Игумен Нектарий (Морозов): Мне не кажется, что поиск второй половинки – единственная генеральная линия жизни. Наверно, это одна из генеральных линий жизни человека. Мы можем видеть людей очень различных: например, таких, которые всецело заняты реализацией каких-то карьерных устремлений, каких-то своих честолюбивых планов, реже тех, которые считают смыслом и целью своей жизни служение обществу. Еще реже в наше время встречаются люди, для которых целью жизни становится служение Богу, единение с Ним.

Но для большинства людей устроение их личной жизни – это одна из важнейших задач, хотя человек далеко не всегда это воспринимает как задачу, он к этому стремится и сознательно, и бессознательно естественным образом. И ответ на вопрос, почему же так происходит, диктует нам жизнь, которая нас окружает. Мы видим, что человек страдает от одиночества, страдает от непонимания, нуждается в понимании, в любви, в заботе, в тепле.

А более глубокое и основательное объяснение мы находим в словах Книги Бытия, которые закладывают, наверное, основу будущей семейной жизни, брака и единения двух личностей в единое целое. Это слова о том, что нехорошо быть человеку одному. Об этом говорит сам Господь, сотворивший человека. И этот факт приводит к тому, что человек стремится не быть один, он понимает, что одному ему плохо.

Поэтому устроение своей личной семейной жизни и становится настолько важным для человека вопросом. Хотя бывает и так, что устраивается личная жизнь человека, семейная жизнь, казалось бы, все благополучно, а человек все равно ощущает себя несчастливым, ощущает, что жизнь его проходит не так, как бы он хотел. Но это бывает от того, что он просто не умеет правильно расставить в своей жизни приоритеты.

Мне не раз случалось видеть людей, которые, имея любящую жену, любимого и любящего их ребенка, страдали страшно из-за того, что им не удается добиться тех целей, которые они перед собой в жизни ставили, не удается заработать те деньги, которые хотелось бы заработать, они не получили того признания, к которому стремились. И они совершенно не обращают внимания на то, что рядом есть все, что должно было бы сделать тебя счастливым: есть любовь, забота, тепло, участие в твоей жизни. И порой человек, стремясь к каким-то другим целям, зачастую ложным, утрачивает то, что у него уже есть. И душа остывает сначала у этого человека, а потом – у другого человека, единство разрушается, и семья терпит крах.

Инна Самохина: Вы говорите о том, что люди действительно страдают от одиночества, и порой это происходит даже тогда, когда у них кто-то есть (например, жена или муж), но они чувствуют себя одинокими, чувствуют себя чужими по отношению к этому человеку. Что тогда является одиночеством, а что – нет?

Игумен Нектарий (Морозов): Это вопрос очень важный. И, наверное, нужно сказать, что любой человек по природе своей одинок. Почему я могу об этом говорить? Просто потому, что каждый человек уникален. Сколько бы людей ни существовало от создания мира и до самого конца его, какое бы их количество ни прошло по земле от момента сотворения, каждый из них обязательно окажется неповторимым. Есть люди похожие, есть люди, между которыми возникает какое-то родство – духовное, душевное, интеллектуальное, любое иное. Но каждый человек абсолютно уникален.

И поэтому каждого из нас другой человек не поймет так, как мы хотели бы быть понятыми. Важно осознавать это, даже если ты встретил человека, которого по-настоящему полюбил, и который тебя по-настоящему полюбил.

А это происходит далеко не всегда. Зачастую люди принимают за любовь что-то совершенно иное, потом со временем понимают, что это что-то не то, разочаровываются, начинают вновь этого искать или, наоборот, смиряются с тем, что всё так, как есть, и ничего не ищут. Подлинная любовь все-таки – редкость. Но даже когда есть настоящая подлинная любовь, которую человек проносит через всю свою жизнь, которая не умирает, которая, может быть, даже со временем усиливается, крепнет – даже в таком случае надо понимать, что и в браке, и в любви ты не найдешь того избавления от одиночества, которого ты ищешь.

Почему? Потому что будут у тебя в жизни моменты, когда, даже если человек тебя своей заботой и любовью окружает – да, формально ты не одинок, но то, как ты страдаешь, то, как ты испытываешь боль, все равно остается твоим внутренним состоянием, содержанием твоей души, потому что в ту глубину, в которой эту боль человек испытывает, не может спуститься другой человек, туда может спуститься только Господь.

И поэтому подлинно человек избавляется от одиночества только во взаимоотношениях с Богом.

И только тогда семья по-настоящему оказывается непоколебимой твердыней, подлинным единством, когда во главе этих отношений стоит Господь. Люди зачастую не понимают, что человека можно достаточно быстро исчерпать. Почему? Потому что люди, общаясь друг с другом, делают это довольно поверхностно. Они узнают что-то друг о друге, качества человека, узнают то, что принято называть бэкграундом, узнают интеллект, интересы, но пока все это происходит в одном земном измерении, очень велик риск того, что люди друг другу элементарно наскучат.

Я говорю слова, которые, возможно, кажутся какой-то клеветой, хулой на брак, но, с другой стороны, мы видим это сплошь и рядом. Люди расстаются едва ли не чаще, чем сходятся и вступают в брак. И когда я спрашиваю, почему они расстаются, говорят: «Брак исчерпал себя. Мне этот человек больше неинтересен, я ищу чего-то другого».

А на самом деле просто люди не дошли до той глубины, на которой подлинное познание человеком человека осуществляется. Но эту глубину человеку дает только Тот, Кто его сотворил, только Он ему открывает эту глубину в нем самом и в других людях. И вот тогда, когда эта глубина открывается, человек человеку уже не наскучит, отношения себя не исчерпают, брак не окажется несостоятельным по причине того, что стало друг с другом скучно.

Люди приходят и говорят какие-то совершенно безумные вещи: «Наш брак стал каким-то серым, повседневным», – и начинают искать каких-то новых ощущений, интересных переживаний. Уж в какие дебри они заходят и что начинают искать, лучше даже не говорить, потому что это на человеческом языке даже выразить трудно. До какого безумия доходит человек, не понимающий, в сущности, что такое – другой человек, и что такое – отношения с этим другим человеком, какая в этом всем присутствует глубина, насколько это в действительности интересно, какое в этих отношениях есть поразительное величие.

Человек либо не решается быть человеком, либо не понимает, что значит быть человеком, и в его жизни большее пространство занимает животное, чуть-чуть – жизнь душевная, и практически отсутствует жизнь духовная. Именно в этом заключается одна из важнейших причин кризиса, который институт брака сегодня переживает на наших глазах. Вот именно в этом – человек не живет жизнью духовной, он чуть-чуть живет жизнью душевной и во всей полноте живет жизнью телесной. Поэтому столь зыбки те отношения, которые между людьми возникают.

А проблема одиночества, безусловно, все это усугубляет. Потому что когда человек имеет какую-то иллюзию и стремится к ее реализации, она кажется ему реальностью, он надеется: «Я встречу человека, которого я полюблю и который меня полюбит, я вступлю в брак – и всё, я от этой боли, от этого мучения, от этой тоски раз и навсегда избавлюсь». А избавления не происходит. И когда человек не пытается понять причину того, почему это избавление не произошло, он начинает винить другого человека. Ему кажется, что его обманули, он переживает страшное разочарование, и это разочарование и приводит к краху.

Когда у человека все получается, он рискует мимо Бога пройти

Инна Самохина: То есть получается, что те люди, которые живут церковной жизнью, живут с Богом, они, в общем-то, должны быть избавлены от одиночества?

Игумен Нектарий (Морозов): Я бы не стал так все это формализовывать. Во-первых, что значит «люди, которые живут церковной жизнью»? Церковной жизнью живет человек, который, в нашем понимании, ходит в храм, исповедуется, причащается. Но какой процент тех людей, которые регулярно ходят в храмы, исповедуются и причащаются, по-настоящему глубоко понимают свою веру и знают ее? Все-таки вера, религиозная жизнь человека – это, в первую очередь, не соблюдение всего, что необходимо соблюдать, не только исполнение закона, но это, прежде всего, живые взаимоотношения человека с Богом.

Это постоянный поиск, внутренняя работа, творчество. Там, где это есть, можно сказать, что человек лежит на пути к избавлению от этого одиночества, нам присущего, именно через то, что он движется к Богу. И чем он ближе к Нему, тем скорее он от одиночества избавляется. И происходит в отношениях с людьми то, о чем говорит авва Дорофей с этой его известнейшей схемой с кругами: по мере приближения к Богу человек приближается и к своему ближнему.

Но я бы не стал говорить, что не бывает хороших семей у людей неверующих. Бывает и такое. Все-таки человек – это такое существо, в которое, наверное, все-таки больше заложено, чем может человек добавить сам. Мы порой говорим о том, что настоящий человек – это только человек верующий, а человек неверующий – это как бы и не совсем настоящий человек.

В этом, безусловно, есть доля истины, потому что человек – это существо, которое создано, как говорил блаженный Августин, для Бога, то есть для пребывания в общении с Богом, а если человек не пребывает в этом общении, он находится как бы не в своем чине, не на своем месте.

С другой стороны, в этом есть неточность, какое-то умаление совершенно непостижимого по своему величию Божественного замысла о человеке. Человек уже создан по образу и подобию Божьему, Господь уже вдохнул в лицо человека дыхание жизни. Когда великий художник создает какое-то не менее великое произведение, мы говорим: «Он вложил в него свою душу». А Господь вдохнул в лицо человека дыхание жизни. То есть тоже можно сказать, что этот величайший Художник, по образу и подобию которого творят все земные художники, вложил в человека душу. И понятно, что куда уж тут дать больше?

Можно человеку заблудившемуся, человеку, от Бога отпавшему, указать дорогу к возвращению, к единению со своим Творцом, что и происходит, когда приходит в мир Христос – Спаситель. Но таким образом в человеке раскрывается то, что в нем было заложено изначально. И поэтому бывает так, что человек неверующий, не познавший Бога, но, тем не менее, сотворенный по образу и подобию Божьему, проявляет в своей жизни те качества, удивительные способности, дары, которые Господь ему первоначально дал.

Они у него все равно сохранились, он все равно ими пользуется. Поэтому бывает так, что люди неверующие, нецерковные, но по-настоящему друг друга любящие, по-настоящему теплые, заботливые, искренние… Да, конечно, в их отношениях недостает той глубины, о которой я говорю. Да, конечно, есть риск того, что брак себя исчерпает. Но иногда простота, какая-то внутренняя цельность человека, его какая-то хорошая настроенность в значительной степени компенсирует отсутствие того, что подлинной делает жизнь человека.

Чем человек сложнее, тем больше он нуждается в благодати Божьей. Чем человек проще, тем он менее уязвим.

А понятно, что человек начинает искать Бога тогда, когда ему становится по-настоящему плохо, когда он ищет причины, почему же всё так, почему ничего не получается. Когда у человека все получается, он зачастую рискует мимо Бога пройти.

Поиск второй половинки – не лотерейный билет

Инна Самохина: Отец Нектарий, я хочу вернуться к теме поиска второй половинки. Существует два взгляда на это. Кто-то утверждает, что можно, в общем-то, найти человека. Если с одним не получилось, значит, построить отношения с другим. А кто-то считает, что Бог для него приготовил какого-то одного-единственного человека, вторую половинку, того, кто изначально был для него создан, и если с ним встреча не происходит, то человек обречен на одиночество, на вечный поиск. Как вы смотрите на это?

Игумен Нектарий (Морозов): Я думаю, что это и так, и не так. Дело в том, что вообще о каждом человеке можно сказать: есть у Господа некий идеальный план, тот максимум, которого этот человек может в своей жизни достигнуть. Понятно, что не в какой-то земной плоскости, а вообще во всех своих проявлениях. И человек к этому призван.

Можно сказать, что человек живет своей жизнью, а можно сказать, что человек живет не своей жизнью. Когда он живет своей жизнью, он счастлив; когда он живет не своей жизнью, он несчастлив. Но тут, наверное, не взвесишь на весах процентное соотношение – человек живет своей жизнью на 100% или на 95, или на 70, и поэтому он счастлив на 100%, или на 70, на 50…

И поэтому мы можем порой говорить о том, что человек, может быть, не вполне своей жизнью живет, и не все в его жизни реализовалось, но возможность реализации еще Господь в него заложил первоначально. И он все-таки счастлив, его жизнь проходит не напрасно, и его нельзя назвать человеком, который непонятно зачем всю жизнь прожил или проживает.

То же самое можно сказать и о браке. Действительно, само слово «половинка» произносят не только люди церковные, у которых есть представление о том, что есть один человек, и есть другой человек, они должны стать единым целым – то, о чем столько говорится в таинстве брака и в Евангелии. Но половинками называют друг друга люди, совершенно далекие от христианского понимания взаимоотношений. А поэтому, безусловно, присутствует мысль о том, что раз ты – половинка, и есть другая половинка, то их не может быть много, потому что половинка – это равная другой часть от единого целого.

И так же можно сказать, что есть этот идеально подходящий одному человеку другой человек – теоретически мы можем это предполагать. С другой стороны, мы никогда не можем сказать, что этот человек тот или не тот. Возможно, тебе было бы дано то, что нужно, и это тот самый человек, но ты оказался не тем человеком в тот момент. Понятна моя мысль или не совсем?

Инна Самохина: Я понимаю так, что мы можем быть не готовы этого человека встретить по-настоящему.

Игумен Нектарий (Морозов): Да. То есть человеку дается некий дар, а он в этот момент руки просто не поднял, чтобы этот дар взять, и дар упал. Или человек схватил слишком крепко, а дар был хрупким, он разрушился. Масса может быть таких образов, которые отчасти это объясняют. Если тебе был дан тот некий идеальный человек, а ты был к этому моменту не идеальным, происходит некое несовпадение. Поэтому нельзя сказать: я встретил человека, или что это точно не тот человек, просто потому, что не все складывается хорошо, идеально.

Бывают ситуации, когда понятно, что произошла ошибка, что люди совершенно разные – они в разные стороны смотрят, о разных вещах думают, разное ценят, вообще – разные полностью. И не просто в каких-то частных проявлениях, а в самой глубине своей, так, что они никогда не станут единым целым, всегда будут друг друга тянуть каждый в свою сторону или толкать в противоположную сторону, и ничего из этого хорошего не получится.

Бывает так, что человек совершает ошибку раз, бывает, что совершает ошибку – два, а потом вдруг он все-таки находит своего человека. Возможно, к тому моменту и он уже изменился, и тот человек, о котором говорит, что «это мой человек», тоже прошел какую-то школу жизни, они научились прощать, научились терпеть, научились снисходить к немощам друг друга, научились любить, в конце концов. А отчасти, может быть, и вследствие той боли, которую каждый из них пережил, такое тоже бывает.

Поэтому не надо рассматривать этот поиск второй половинки как задачу, когда нужно вытащить какой-то выигрышный лотерейный билет. Он не один всего лишь навсего, и если кто-то другой его вытащил, это не значит, что нам тоже не достанется.

В конце концов, это тоже чудо, действие промысла Божия. Мы находимся в очень линейных взаимоотношениях со временем: у нас есть прошлое, есть настоящее, есть будущее. А в общем-то, времени ведь не существует. Время – это временная категория.

А то, как устраивает нашу жизнь Господь, решается не в ограниченном временном режиме, это происходит в режиме вечности, который для нас совершенно непостижим, непонятен, пока мы в вечность не вошли. И поэтому нам кажется, что Господь нашу жизнь уже как-то выстроил, она предопределена: должно быть это, потом – следующее, потом – еще что-то. Но на самом деле то, что с нами происходит, и то, что нам посылается или не посылается, зависит от того, что мы делаем сейчас, сегодня, какими мы становимся.

Как говорил об этом преподобный Максим Исповедник, предопределение Божье о человеке и свобода человека согласуются удивительным образом: Господь что-либо предопределяет в отношении нас в зависимости от нашего свободного выбора, в том числе и от нашего будущего свободного выбора. И человеческим умом это понять невозможно. То есть получается, что когда-то в прошлом Господь предопределил, что со мной должно будет что-то произойти в будущем, а потом это предопределение меняется, потому что я что-то делал иначе.

Но на самом деле так оно и есть, и это можно понять только с точки зрения вечности. Только если из вечности и в перспективе вечности на это смотреть. А это нам удается только в какие-то, может быть, кратчайшие мгновения нашей жизни, если удается. Это просто нужно принять. И так же это применительно к тем взаимоотношениям, которые у нас возникают с людьми, которых мы любим, которые любят нас.

Инна Самохина: Часто бывает, что люди боятся пропустить своего человека или не узнать своего человека. А возможно ли такое, что Господь дает, а ты не видишь? И Он многократно тебе посылает человека, а ты не видишь…

Игумен Нектарий (Морозов): Безусловно, такое возможно. Но страх здесь, мне кажется, совершенно напрасен. Кто пропускает? Пропускают живущие невнимательно, пропускают живущие поверхностно, пропускает человек, зацикленный на себе самом, на своих личных интересах, пропускает человек, который закрыт от всего окружающего мира, для которого весь окружающий мир не представляет ценности. Вот он пропускает.

Но все то, что я сейчас перечислил, а к этому можно было бы еще целый ряд позиций добавить, страшно само по себе. Вот этого надо бояться, и с этим надо бороться. И тогда не пропустишь вообще ничего. Не только человека какого-то конкретного, но и вообще очень многих людей не пропустишь, которые в твою жизнь могут войти и должны войти.

И, как правило, человек, у которого много друзей, которых он любит, и которые любят его – это характеристика человека, который как раз не пропускает, и в жизни такого человека гораздо скорее появится кто-то, кого полюбит он, и кто на эту любовь откликнется или, может, даже предварит его своей любовью. А есть человек, который в земном плане одинок, потому что с ним общаться невозможно, и потому что он общаться ни с кем не хочет… Есть такие люди, которые говорят: «Мне люди, в сущности, не нужны». А чего ж ты страдаешь? Чего же ты мучаешься? – «Мне люди, в сущности, не нужны, но муж мне, например, нужен», – или: «Жена нужна». А как это? То есть все не нужны, а нужен только один, да? Не будет, ничего не получится из этого, не будет этого одного. Потому что, если не нужны все, то и один не найдется.

Одиночество, которое дано для работы над собой

Инна Самохина: Я как раз хотела спросить, когда одиночество и желание одиночества – патология, а когда – некое благо?

Игумен Нектарий (Морозов): В ответ на подобный вопрос, как и на все вопросы такого рода, существует один данный нам в Евангелии критерий: каждое дерево познаётся по своим плодам – благие они или же злые, эти плоды, добрые или худые. Когда одиночество созидает душу человека, когда оно делает его лучше, меняет его к лучшему, тогда это не патология, тогда это то одиночество, которое человеку дано для его работы над собой.

Когда же одиночество делает человека наполненным желчью мизантропом, человеконенавистником, тогда это патология.

Дело в том, что в жизни человека должны быть какие-то моменты одиночества, то есть уединения, и моменты общения с людьми.

Если есть только одно, то, безусловно, его жизнь от этого будет страдать. Потому что, даже с точки зрения психоэмоциональной, человеку бывают нужны моменты, когда он остается один, когда это становится отдыхом для его нервной системы, когда он находится в состоянии, когда в нем известный такой образ святоотеческий, как бы стакан воды, в котором какая-то муть поднялась, и надо его поставить, чтобы все это осело на дно и можно было видеть чистую прозрачную воду и понять, каково ее качество и что она из себя представляет.

С другой стороны, понятно, что если человек стремится к этому уединению как единственной форме своей жизни, это может быть оправдано и обусловлено только лишь самыми высшими стремлениями. Причем никогда, даже если говорить о жизни монашеской, за рядом каких-то исключений, жизнь подвижников не начиналась с полного и всецелого уединения, она сначала проходила среди людей – в миру, в монастыре общежительном, а потом только уже, как некий высший образ подвига, человек уходил в затвор или в пустыню и подвизался там один.

Почему так происходило? Потому что, если человек стремился к уединению, раньше времени уходил в пустыню, то уединения пустыни его просто-напросто убивали. Причем иногда – очевидным образом, иногда – неочевидным, что еще страшнее, потому что человек уносил с собой все свои страсти, уносил свой гнев, свою ненависть, свою злобу. Просто там это не могло проявиться, но в каких-то ситуациях все проявлялось с поразительной силой.

Не говоря уже о тех случаях, когда человек, ушедший в уединение, совершенно не врачуя страсти, просто впадал в прелесть, повреждался и принимал врага за своего спасителя. Понятно, что мы говорим о жизни семейной, а я сейчас заговорил о жизни монашеской, но на самом деле есть очень много похожих моментов, как это ни странно. И принципы очень схожие. То есть вроде бы образы жизни различные, но принципы те же.

И личная жизнь человека, который по каким-то причинам живет в уединении и сторонится людей, как правило не складывается. И он к ней оказывается не готовым, потому что для того, чтобы человек, вступив в брак, мог свою любовь, если она действительно у него есть, проявить должным образом, он должен обладать соответствующими навыками. Он должен знать, кто такие люди и что с ними вообще делать, чтобы и им было хорошо, и тебе было неплохо. А к этому человека готовит опыт его жизни: опыт жизни в семье, в школе, на работе, на учебе, где бы то ни было. Поэтому это очень важно. То есть тоже должен быть период, как в монастыре, обучения, хотя с совершенно другими целями.

Если любовь не обоюдна – она ошибочна

Инна Самохина: Отец Нектарий, я помню, мне однажды в каком-то фильме попалась такая фраза, что одиночество – это не тогда, когда у тебя никого нет, а тогда, когда тебе нужен один-единственный. И очень часто люди цепляются за какого-то одного человека, с которым, допустим, не складываются отношения, но они не желают от него отказываться, замыкаются на этой мысли и оказываются, в конечном итоге, не готовы к встрече с тем, кто может быть уготованным Богом.

Игумен Нектарий (Морозов): Я глубоко убежден в том, что любовь (если говорить о любви между мужчиной и женщиной, о любви между супругами) может быть только обоюдной. Если она не обоюдна, она ошибочна. То есть человек любит не другого человека, а созданный им образ того, кем этот человек не является. Безусловно, любовь может быть и иной. Господь может любить человека без отклика человека. Но эта любовь не спасает человека, потому что спасает любовь Божья нас только тогда, когда мы на нее откликаемся, когда мы оказываемся способны ее воспринять, и тогда в нашей жизни появляются плоды этой любви – любви Божьей к нам и нашей любви к Богу.

А в отношениях между мужчиной и женщиной, если любовь не обоюдна, то она является ошибкой. Но, к сожалению, есть люди, которые в этой ошибке предпочитают жить, и их невозможно из этого состояния ошибки вывести.

И это как раз тот случай, когда человек творит себе самого настоящего кумира. Кумира, который его самого может уничтожить, но еще чаще бывает так, что человек может уничтожить того, кого он сделал себе кумиром, потому что в какой-то момент он, разочаровавшись в нем, свергает его с того пьедестала, на который возвел, и просто-напросто пытается его себе присвоить, как некую собственность. И это порой приводит иногда к маленьким трагедиям, иногда – к трагедиям великим.

Когда человек сосредотачивает всю свою жизнь в другом человеке, который совершенно не откликается на его чувства, то происходит то, о чем говорит Священное Писание: проклят человек, надеющийся на человека. Потому что такая жизнь для человека становится, конечно, проклятьем.

Вообще в жизни человек с необходимостью сталкивается с тем, что он чего-то очень хочет порой, а это ему не дается. И это не только человек. Не даются человеку многие вещи, к которым он стремится. И если человек считает, что он глубоко несчастен, и его жизнь уже полностью разрушена из-за того, что он не смог занять это место, не смог выучиться на такую профессию, что его жизнь сложилась не так, как он хотел, а сложилась иначе, и это полностью его жизнь перечеркивает, то, конечно же, это тоже страшное заблуждение.

Человек может быть великим музыкантом, замечательным художником, талантливым писателем или не быть. Это всё – частные моменты и частные проявления. Они по-своему важны, значимы, безусловно. Но гораздо значимей всех этих моментов другое: каким человеком является человек? Может быть, для кого-то очень лестно быть мужем или женой какого-то великого ученого или ученой, какого-то великого художника или художницы, поэта или поэтессы, но счастья это величие супруга или супруги, его таланты, его искусство не принесут. Счастье принесет другое: если это хороший человек. Хороший в самом высоком смысле этого слова, во всех отношениях хороший. Поэтому, по большому счету, самое главное в жизни – быть хорошим человеком. Ничего выше этого нет.

Даже преподобный Амвросий отвечал порой братьям, которые переживали, что их не постригли, когда они на это рассчитывали, не рукоположили, когда они этого хотели, он говорил: «Понимаете, все это может в свое время быть. Вас могут и постричь, и рукоположить. Вам могут всё дать, кроме одного: никто за вас вас хорошими людьми не сделает». Вот это самое ценное, это самое важное.

И то же самое применимо к браку. Если человек трудится над тем, чтобы сделать себя хорошим человеком, а не живет для того, чтобы какую-то единственную свою цель реализовать, и тогда считать, что жизнь удалась, то он не будет претерпевать стольких страшных разочарований, страшных крушений он избежит. Он всегда будет понимать, что не может быть все сосредоточено на каком-то одном желании и каком-то одном человеке, потому что это своего рода безумие. Безумие очень не богоугодное, которое само человека, который в это безумие впал, наказывает и разрушает очень скоро.

Инна Самохина: А вот есть же человек, допустим, однолюб, да? Он полюбил какого-то другого человека, но не сложилось с ним, и он больше, может быть, не ищет.

Игумен Нектарий (Морозов): Это ошибка. Однолюбом, я считаю, вполне оправданно называть человека, который любил кого-то, и его любили, а потом произошла какая-то трагедия – умер человек, что-то случилось, не укладывающееся в обычную логику нашей повседневной жизни, и либо второго человека не стало здесь, в этом мире, либо по какой-то причине произошло расставание.

Условно говоря, один человек жил в Восточной Германии, другой – в Западной, они собирались вступить в брак, но в какой-то момент между ними появилась Берлинская стена. Или один жил в Северной Корее, другой – в Южной, а потом оказалось, что это два просто разных не то что континента, а вообще две разных планеты, две разных вселенных, и из одной в другую не перейдешь. Тогда можно сказать о человеке, что он однолюб, если он, храня верность этому человеку, либо умершему, либо разлученному с ним, ни с кем больше не вступает в брак, ни на кого больше не смотрит. Вот это однолюб.

А человек, который кого-то полюбил и не получил никакого отклика, находится в некоем заблуждении. Потому что любовь нельзя просто принести как некую такую жертву и всю жизнь быть верным тому, кому до этого нет ровным счетом никакого дела.

Верным надо быть тому, кому эта верность нужна, иначе это получается не верность, а какое-то самоослепление.

Может быть, те слова, которые я говорю, кому-то покажутся жестокими, бесчеловечными, но на самом деле они очень милосердны. Потому что все, что избавляет нас от боли, от несчастий, которые основаны на каких-то ложных посылах, – это милосердие, а не жестокость.

Жить так, чтобы жизнь оставалась даром и чудом

Инна Самохина: Очень часто одинокие мужчины или одинокие женщины утверждают, что им не везет, не складывается, они не могут нигде найти в силу обстоятельств для себя близкого человека, с которым можно было бы построить отношения. Это действительно объективные причины, или есть какое-то заблуждение и неумение людей выстраивать эти отношения, неумение увидеть в другом, возможно, потенциально для себя близкого?

Игумен Нектарий (Морозов): Мне кажется, что нет какого-то одного ответа на этот вопрос, поскольку жизнь предполагает разные варианты развития судьбы конкретного человека. Чаще всего, когда человек об этом говорит, причина бывает в нем самом. Потому что иногда приходит человек, ты с ним беседуешь, он говорит: «Я одинок, я никого не могу найти, никому нет до меня дела», – и ты понимаешь, что этот человек даже за то короткое время, которое общался с тобой, уже у тебя вызвал какую-то неприязнь.

Хотя ты должен явить ему свою любовь, ты должен о нем позаботиться, но тебе даже говорить с ним трудно, потому что он либо настолько сконцентрирован на себе самом, либо на своих проблемах, либо просто очень тяжелый человек. И ты понимаешь, что с ним даже рядом долго трудно находиться. И почему это отталкивание происходит, нетрудно догадаться.

Очень часто, когда такому человеку говоришь об этой проблеме, он не слышит и не понимает, потому что он сосредоточен на одном – что жизнь к нему несправедлива, дело не в нем, а в жизни, дело не в нем, а в окружающих, и это устроение не дает человеку быть с кем-то.

Но бывает и иначе. Как ни странно, такой парадокс: с одной стороны, чем человек хуже, тем труднее ему кого-то найти (условно «чем хуже»); с другой стороны, чем человек лучше, тем ему еще труднее кого-то найти. Почему? Потому что люди, живущие в наше время, не отличаются какими-то особыми высокими моральными принципами, не отличаются какими-то идеальными стремлениями. Большинство людей имеют совершенно другие стремления, совершенно другие принципы. Даже само слово «принципы», оно из нашей жизни, по большому счету, уходит, потому что человек живет и живет – просто вот.

Ему надо это – он к этому стремится, ему надо другое – он к этому стремится. Задавил кого-то по дороге, раскатал, как асфальтовый каток – ну он не заметил, потому что ему просто надо было добиться того, чего он добивался. И тут даже трудно, повторюсь, о принципах говорить, потому что человек о принципах не задумывается, отсутствует такая категория в его жизни. И когда сквозь бетон пробивается какая-то травинка зеленая, свежая, то есть человек, который ищет в жизни настоящего, подлинного, и который стремится к идеальному в своей жизни, конечно, ему будет непросто найти другого такого же человека.

Но жизнь каждого человека не изъята из промысла Божия. И все, что с тобой происходит, все, что с тобой случается или не случается, это тоже, безусловно, действие промысла Божия, который нужно на себя принимать и вполне ему доверяться. Безусловно, должно быть у человека представление о том, что естественный, нормальный образ жизни – когда он кого-то полюбил, его полюбили, из этого родилась семья, в семье появились дети, и жизнь человеческая происходит тем образом, который можно видеть, опять-таки, в Книге Бытия.

С другой стороны, бывает иначе – бывает, что человек выбирает для себя путь, скажем, монашеской жизни, а бывает так, что просто жизнь человека складывается так, что он остается один, и такое может быть. И я считаю, что очень важно ничего не воспринимать как трагедию, понимать, что жизнь имеет смысл, и она оправдана просто потому уже, что она тебе дана. Ее нужно прожить, и в каждом ее мгновении ты какой-то смысл найдешь, если ты к этому будешь стремиться, будешь его искать.

Но все же скажу, что более общий и естественный путь – это когда человек находит свою вторую половинку. И, может быть, тот, кого он нашел, не являлся первоначально его половинкой, но в процессе их семейной жизни он может этой второй половинкой стать. Они могут оказаться действительно двумя частями единого целого. Хотя первоначально два камня с острыми краями не совпадают по своей форме, но совместная жизнь может их настолько друг к другу приладить, что они этим единым целым станут.

Инна Самохина: Отец Нектарий, а что касается поиска: мне кажется, есть такая особенность, когда человек долго находится в поиске, а потом понимает, что не складывается его жизнь, и гаснет тот огонек, на который другой, так же находящийся в поиске, мог бы откликнуться. Правильно ли так смиряться и опускать руки, этот огонек гасить в себе, или все-таки правильно ждать от Бога, что, может быть, Господь что-то пошлет?

Игумен Нектарий (Морозов): Дело в том, что даже если подходить к этому с точки зрения человеческой, есть такое замечательное выражение у Виктора Франкла: упрямство духа. Он говорит о том, что любой человек обладает неким потенциалом, который помогает ему преодолеть абсолютно любую ситуацию, стать над любой ситуацией. То есть в человека вложена при его сотворении эта способность. И жизнь человека ценна и осмысленна независимо от того, как она складывается.

То есть, как говорил тот же Франкл, его жизнь была наполнена смыслом тогда, когда он был молодым перспективным врачом, и тогда, когда он оказался в концлагере, и тогда, когда он умирал в концлагере, но чудом оставался каждый раз жив, и, естественно, она имела смысл впоследствии. Но каждый из этих отрезков его жизни что-то сообщал смыслу последующего отрезка. И жизнь – это, безусловно, некий дар, и ответственность за этот дар выявляется в реализации смысла жизни…

Собственно говоря, смысл жизни заключается в самой жизни, потому что Бог тебе ее дал, и вот если говорить о том, чем отличается смысл жизни одного человека от смысла жизни другого человека – отличается уникальностью человеческой личности. Вот твоя жизнь, это смысл твоего бытия; а вот твоя жизнь – смысл твоего бытия. Они немного разные, но принципы одни и те же.

И поэтому, когда человек гаснет из-за того, что в его жизни что-то одно не произошло, чего бы он хотел, то он таким образом обесценивает жизнь как дар, и жизнь для него перестает быть чудом.

А очень важно жить так, чтобы для тебя жизнь и даром, и чудом оставалась, и тогда ты не погаснешь.

Но это вопрос такой, в высшем смысле этого слова, мировоззренческий. И, наверно, для себя этот вопрос нужно в положительном смысле решить. Только тогда твоя жизнь будет полноценной. В том числе и семейная.

Есть люди, которые гаснут из-за того, что они не находят спутника жизни, а масса людей гаснет в браке. Они гаснут по одному простому принципу: «Я думал, что это так хорошо, а это оказалось не так хорошо. Ну чего еще в жизни искать? Всё», – ну вот и происходит угасание. Поэтому угасает человек, потому что не то в нем горело, не то поддерживало тепло и свет, что должно было поддерживать, не те дрова он нашел.

 Правмир